Геополитика и идеология сирийского вопроса

Сирия и Ближний Восток после взятия Алеппо - что дальше? Какой должна быть российская концепция решения сирийского вопроса? Такая концепция должна быть понятна и реалистам, и носителям идеологизированных парадигм. Она должна включать в себя и элементы нашего геополитического эгоизма, и систему универсальных критериев, в соответствии с которыми, те или иные территории или зоны влияния считаются выполнившими свой долг перед мировым сообществом и потому неприкосновенными.

Договориться с Соединенными Штатами по Сирии снова не удалось.

Очень сложно понять, чего вообще хочет уходящая администрация Белого Дома. Ясно, что если бы Россия завтра свернула сирийскую операцию своих ВКС и флота и согласилась с тем, что Башар Асаддолжен быть отстранен от власти, это было бы воспринято за океаном как «конструктивный шаг».

Но дальше-то что? Выход ИГИЛ (организации, чья деятельность запрещена на территории РФ — ред.)к Средиземному морю? Повторное минирование Пальмиры? Разрушение Дамаска?

Ведь понятно, что никакая коалиция арабских стран не станет (да и не сможет) всерьез воевать с радикальными исламистами

Силы курдов также не настолько велики, чтобы зачистить всю территорию Сирии. Не говоря уже о том, что у них нет такой задачи — им бы удержать свой Курдистан, чтобы через пару лет начать требовать у мирового сообщества его признания.

Турция, несмотря на громогласные заявления о свержении Асада и наличии собственных интересов на территории южного соседа, оккупировать Сирию не будет. Даже если с военной точки зрения эта задача окажется выполнимой, чувствовать себя «миротворцы» Эрдогана будут не лучше, чем советские войска в Афганистане в 1980-х. А то и гораздо хуже. И в Анкаре это прекрасно понимают.

Ввести американский контингент, надеясь на поддержку европейских союзников по НАТО? На это не пошла бы даже Хиллари Клинтон, стань она президентом США.

Может быть, в Вашингтоне надеются на то, что можно сохранить хотя бы нынешний статус-кво, только с заменой правительства Асада на какой-нибудь проамериканский режим с либеральным лоском?

В таком случае у них явно наметился дефицит квалифицированных ближневосточных консультантов.

Как и после свержения Хуссейна в Ираке, остатки сирийской армии растворятся на просторах страны, чтобы потом появиться в рядах новой — и довольно экстремально настроенной — группировки, на сей раз шиитской.

В любом случае это станет победой для радикальных исламистов.

И ведь нельзя сказать, что всю американскую экспертократию охватила эпидемия слепоты. Отнюдь! О бесперспективности механического отстранения от власти Башара Асада пишет в США каждое второе авторитетное международное издание

И это только те проблемы, которые возникнут, если Россия вдруг поддастся на уговоры хромых уток и сдаст всё, за что воевала и принимала на себя экономические и дипломатические удары.

Что само по себе нелепо.

Так, возможно, Соединенные Штаты, как любят говорить некоторые отечественные стратеги, намеренно сеют хаос («управляемый» он или нет — большой вопрос), дабы продлить свое мировое господство?

Почти наверняка такие мысли есть в головах у некоторых американских деятелей, но их явно не большинство.

Иракская авантюра 2003 года, да и ливийская 2011-го, практически единогласно осуждены политическим классом США, несмотря на то, что в свое время считались и стратегически удачными, и ценностно оправданными.

С Сирией несколько сложнее — потому что там еще не удалось добиться «результата».

Но и в данном вопросе общественное мнение, равно как и мнение экспертное, все более склоняется к тому, что в этой стране нет никаких конструктивных сил, кроме официального Дамаска, как бы он кому-то ни осточертел

Заметим, что в соседнем Ираке ситуация еще хуже, потому что официальный Багдад и «новая иракская армия» справляются со своей задачей куда хуже сил Асада и ополченцев, вставших на его защиту.

Отчасти во всей этой неразберихе и дипломатической чехарде вокруг Алеппо виноват лично Барак Хуссейн Обама. Он не в первый раз за восемь лет своего президентства демонстрирует явную неспособность действовать трезво в условиях давления и стресса.

Если что-то идет не по его «гениальному» плану, он тут же начинает нервничать, обижаться и совершать необдуманные действия, восстанавливая против себя недавних союзников и готовых идти на компромисс противников.

Так было и с контролем над оружием, и с внедрением Obamacare, и с миграционной реформой, и во всех конфликтах с Конгрессом, последний из которых вылился в преодоление президентского вето.

Вот и с Сирией вышло схожим образом. Что-то пошло не так в российско-американских консультациях, кто-то с кем-то в Вашингтоне не договорился, и Обама, похоже, попросту плюнул на реальный шанс оставить свой след в истории по части межсирийского урегулирования

США в ООН поддержали резолюцию, которая явно шла вразрез с предварительными договоренностями Cергея Лаврова и Джона Керри, в результате чего ситуация в Алеппо теперь полностью зависит от сирийской армии и российских ВКС.

Ругать теперь можно кого угодно. Обама и собственный Конгресс не раз обзывал нехорошими словами, что уж говорить о Москве и Дамаске! Так что о «варварском штурме» Алеппо газета The New York Times еще пару передовиц опубликует.

Но поезд для лауреата Нобелевской премии мира ушел.

Дело, однако, не только в личных качествах 44-го президента США. В американской внешней политике очень важны две составляющие: интерпретация национальных интересов и идеологическое, я бы даже сказал, моральное обоснование действий.

Так было всегда. Если у власти находились реалисты, больше внимания уделялось интересам, если неоконсерваторы или либеральные интервенционисты — идеологии

Барак Обама пытался сохранить определенный баланс между этими факторами, особенно во время второго срока, когда он избавился от госсекретаря Клинтон и бросил на дипломатический фронт дисциплинированного «солдата родины» Джона Керри.

Но баланс он не удержал. Объективно говоря, это была крайне сложная задача.

Национальные интересы Соединенных Штатов на Ближнем Востоке представлены отнюдь не только нефтеносными пластами, как у нас иногда пытаются представить дело. В первую голову, это выделенные региональные союзники.

Администрация Обамы попыталась избавиться от их чрезмерного влияния на американскую политику и начала иранскую разрядку, но в результате усилилась идеологическая составляющая.

Старая добрая интервенционистская концепция responsibility to protect (обязанность защищать) превратила Асада из «реформатора» и «надежного переговорщика» (так о нем говорили в Вашингтоне еще в 2011 году) в «диктатора» и «кровавого палача»

Если бы иранская разрядка была доведена до конца, то Асад остался бы союзником — он шел бы в «одном пакете» с Тегераном. Саудовская Аравия же перешла бы из разряда «доброго друга» в разряд «теократических диктатур», подавляющих права женщин, геев и т.п., да еще и подрывающих энергетический рынок.

Разумеется, оставалась бы проблема ирано-израильского антагонизма, но это уже совсем другой вопрос. Заметим, впрочем, что России об этом вопросе еще предстоит поразмыслить.

Так или иначе, но Обама не завершил начатое. Вместо полноценной разрядки он едва-едва успел заключить с Ираном ядерную сделку, которую сейчас ругают в обеих странах.

А раз так, то в силе остается установка «Асад должен уйти». Нелогично одновременно и требовать смены режима в Дамаске, и бороться с ИГИЛ? Зато идеологически выверено.

И вот мы там, где мы есть.

С нынешней администрацией договариваться уже бесполезно. Но чтобы не попасть впросак на переговорах с администрацией будущей — равно как и с другими заинтересованными сторонами, — России надо сформулировать собственную концепцию решения сирийской проблемы

Такая концепция, с одной стороны, должна включать в себя элементы национального геополитического эгоизма. От нас не должны ждать, что мы отдадим средиземноморскую базу кому попало и за просто так, за похвалу и даже за снятие санкций. Мы это отвоевали, мы тут разбили террористов, мы тут все пристреляли. Это наше. И решать судьбу режима в Дамаске будем мы. Вопрос закрыт.

С другой стороны, необходима и система универсальных критериев, в соответствии с которыми, те или иные территории или зоны влияния считаются выполнившими свой долг перед мировым сообществом и потому неприкосновенными. Как минимум, на десятилетие.

Такими критериями могли бы быть: отсутствие боевых действий внутри территории; обеспечение на ней базовых прав личности; полное устранение террористической угрозы (особенно, исходящей вовне); сотрудничество хотя бы с двумя другими заинтересованными сторонами в регионе.

Этот подход не обеспечит мир завтра. И халифат не будет повержен завтра же. Но это прочная платформа для достижения прогресса

А главное, он понятен и для реалистов, и для «идеологов».

Разумеется, территориальная целостность Сирии при этом, скорее всего, соблюдена не будет. Но она была утеряна еще до того, как Россия вступила в игру. В том не наша вина.

И значительную долю ответственности за это несет, кстати, Башар Асад. Но с ним разговор предстоит в будущем. Пока же надо подготовиться к диалогу со следующей администрацией Белого Дома.