Эх, прокачу! Семь миллиардов на такси для Грефа

Сбербанк выделяет громадные суммы для израильского посредника

Президент Путин, оглашая Послание Федеральному Собранию, не скрывал недоумения: банкам выделили свыше 700 миллиардов рублей, но до реального сектора они не дошли, хотя спрос на инвестиции громадный, а их нехватка стала стратегической проблемой.

Пусть кому-то повезёт

Но есть, оказываются, и коммерческие структуры, которым несказанно везёт на отечественном кредитном рынке. 100 миллионов долларов в кредит на семь лет получила некая компания «Гетт» от отечественного Сбербанка. Понятно, что с учётом того, что руководство Сбербанка постоянно рихтует банковское сообщество неординарными идеями, это не просто кредит, а кредит венчурный, зверь, чрезвычайно редкий в отечественной банковской практике. Поясню, что определение венчурный – по-русски «рисковый» – означает, что деньги дают, скажем так, под не очень надёжное предприятие: получится – хорошо, не получится – сгорят миллионы долларов, что же, риск – благородное дело, извините… Конечно, в своё время и частные полёты в космос, которые финансировал известный миллиардер, были предприятием венчурным, а сегодня вроде бы летают люди, прибыль идёт, затраты окупаются, конкурентов-то практически нет.

Но в нашем случае история совсем другая. Кого с таким размахом осчастливил кредитом Сбербанк? Израильскую компанию «Гетт», которой заёмные средства нужны для «продолжающейся экспансии бизнеса», как сказано в совместном сообщении компаний. Каким же бизнесом занята компания? Насколько он высокотехнологичен и способен придать инновационный импульс профильному сектору экономики? Отвечаю: бизнес самый классический – посредничество, правда, в соответствии со временем на основе цифровых технологий. Да, компания «Гетт» – типичный посредник между таксистами и заказчиками, людьми, желающими воспользоваться услугами перевозки. При этом сама компания автомобилей не имеет, зато может предоставить лицензированным автопаркам услугу по получению заказов от пользователей различных мобильных приложений, которыми, разумеется, «Гетт» тоже не владеет.

А что же имеет компания? Тоже непонятно, хотя, по некоторым оценкам, её капитализация составляет 500 миллионов долларов. Тем не менее на такое «мобильное» посредничество, видимо, есть спрос: «Гетт» действует в 10 городах Израиля, 30 городах России, 9 городах Великобритании и даже в Нью-Йорке. Впрочем, эти данные, равно как и оценка капитализации, вполне могут отличаться от реального состояния компании и получены, скажем так, в результате умозрительных расчётов с тем, чтобы выделение Сбербанком такого громадного, в 20 процентов от общей виртуальной стоимости бизнеса, кредита прошло беспрепятственно, не вызывая ненужных вопросов. Например, таких: уж чего-чего, а такси в российских городах и весях хватает, в этой сфере деятельности проблем нет, а конкуренция весьма высока, что знает любой человек, хоть раз заказывавший такси в последнее время.

Не самая злободневная проблема для российской экономики в отличие, например, от необходимости развивать производство импортозамещающих продуктов. А какие дискуссии в Госдуме шли по поводу намерения Минфина убрать 10 миллиардов рублей – сумма, вполне сопоставимая с кредитом израильской фирме, – из аграрной инвестиционной программы, я наблюдал лично. Почему же Сбербанк не направляет свои ресурсы в российское село? Или в оборонную промышленность? Таких инвестиционных адресов сотни: с профессионально спланированными проектами, с высокой гарантированной прибыльностью, с реальными производственными корпусами, а не некими виртуальными активами.

Другой вопрос: если «Гетт» настолько успешный «старт-ап», то почему бы его владельцам не взять кредиты в тех же США, Израиле или Великобритании, где процентная ставка гораздо ниже, не более 4 процентов, сравнительно со средней по России 25–30 процентов? А ведь речь идёт о венчурном проекте, обслуживание кредита для которого ещё выше, надо ведь закладывать и риски невозврата.

А российская экономика подождёт

Разумеется, такие вопросы были бы излишними, если такой кредит выделил бы частный банк: каждый волен распоряжаться своими деньгами со всей силой фантазии. Но Сбербанк-то не чужд, кажется, государственным интересам. Хотя и не является, как многие полагают, государственным банком: контрольный пакет акций находится в собственности Центробанка РФ, который с некоторых пор отделён от государства, ему не принадлежит и практически самостоятелен в своей политике. Единственное ограничение – кадровое, руководителя ЦБ всё же назначает Президент России. Возможно, в этом и кроется секрет разухабистых и малопонятных по государственным критериям действий Сбербанка.

В Фонде развития промышленности, который признан одним из самых эффективных институтов развития, сосредоточено 20 миллиардов рублей, которые расписаны по нескольким десяткам гарантированно эффективных проектов, а всего заявок на инвестиции в фонде скопилось на 500 миллиардов рублей. Почему бы Сбербанку не направить свои немалые резервы, которые, кстати, он аккумулирует на своих счетах вследствие фактически монопольного положения на рынке частных вкладов, в перспективные экспортные отрасли экономики – программное обеспечение, оборонную промышленность, сельхозмашиностроение и другие, в которых отечественные производители в жёсткой конкурентной борьбе буквально выгрызли сегменты мирового рынка? Нет, ничего не известно не то что о семимиллиардных инвестициях, но даже и о миллиарде рублей, которыми Сбербанк поддержал бы развитие материального производства в России.

Самое неприятное, что на вопросы в нашей статье ответов, уверен, не будет: руководители Сбербанка уже не раз и по другим поводам демонстрировали, что в их сферу интересов и стимулов не входит необходимость анализировать общественное внимание к деятельности крупнейшего в стране кредитного учреждения. Непонятно, кто может установить уровень чувствительности для главы Сбербанка Германа Грефа. Председатель Центробанка? Премьер-министр? Сам президент? Возможно, кто-то из этих уважаемых лидеров. Хотя уверенности в этом нет.